Обычно так и бывает: ещё вчера мальчик беззаботно бегал вприпрыжку, а сегодня его обнимает белая больничная постель. Анализы говорят об угрозе, доктора выражают тревогу, а родная мама мечется в испуге, не выдавая сыну панический страх: лейкоз ранний и справиться можно, если найти родственного донора, только не папу с мамой — они не годны.

Тут-то и выясняется, что муж блудит, теперь блудит, да и давеча тоже блудил — вот она и отправляется по координатам, прореживать связи внебрачной любви, подстёгиваемая картиной на соседней кровати, где папаша воодушевляет мертвецки бледного пацана, превращая его койку в корпус яхты, чтобы, если уж не поплавать, то тогда прокатить, потому, что обоим всё ясно, станет вскоре всё ясно, неизбежность ухода, боль и беда.

Материнские рефлексии Джасинды Барретт подсвечивают её героине дорогу к спасительному пути, тогда как мужественность Джеймса Несбита сокрушает бессильный отцовский инстинкт и кружащий в растерянности друг (Том Рассел) могли пройти мимо, не будь рядом Коди Смит-МакФи.

Обречённость, обозначенная серой тенью вокруг блестящих глаз, ставит не их, а его в центр внимания, делая главным не Джека, а Финна, уводя повесть от личных передряг в сторону личных отношений сдружившихся детей и сблизившихся родителей, испытывающих безнадёжное отчаяние и передающих от одного к другому надежду не останавливаться, продолжая искать свой шанс.

Сентиментальность и трогательность охватывают мгновенно, едва стоит только взглянуть: мечты и намерения, обмен опытом и умением — парней роднит увлечение и общий интерес, подпитываемый оптимизмом безнадёжно больного, сами понимаете, — всё это до поры. До поры, когда придёт последний срок, в котором переменчивый МакФи обернётся трагиком до самых высших мер, потрясая способностью наполнять запредельной силой холодящий надрывный крик и последний вздох, от которого перехватывает дыхание у всех, кто напряжённо замер вокруг, оставляя в недоумении: как этот малёк может вот так сыграть тяжелейшую роль, а потом встать, смыть пепельный грим покойника и, переодевшись в салатного цвета пиджак, пойти тусить с ровесниками, оставляя депрессивный образ за границей, чётко отделяющей профессиональную работу и незакомплексованную личную жизнь.

По всем меркам, отношения гулящего мужа с обманутой женой, как и связь издёрганной женщины с другим мужчиной выглядят вполне мотивированными, всё же оставаясь в тени болевого синдрома детской смерти, который здесь испытывают не только взрослые, но и самый младший, кого, кажется, рядом не должно быть: то, что у изголовья умирающего мальчика стоит его лучший друг вызывает опасения в психологических последствиях ужаса, который производит своей игрою МакФи.

Можно ли больному ребёнку увидеть смерть своего товарища по несчастью? Надо ли ему знать тот последний миг? В этот раз взрослые разрешили, но в выигрыше оказался только один МакФи, своим скромным уходом сделав совершенно бесполезным предписанный фильму эпилог с параллелями, нужный, чтобы затмить несчастье упованием на удачу, терпение и просто добрых людей, которые не только уходят, но и остаются, опорой для тех, кто верит, что ничего не кончено, пока не кончилась жизнь.